Не могу. Я просто не могу. Я думала, что не буду видеть его, и что-то изменится, но мне как будто суждено жить в плену этих гребанных иллюзий.
Мы сидели с сестрой Брейн у них в квартире, болтали о всяком, а Брейн в это время была на дне рождении друга А. Сидим мы значит, пьем чай, тихо-лампово проводим время, как вдруг оказывается, что родители девочек не приедут. А это значит, что можно остаться у них, а это значит, что А. тоже приедет.
Две долбанных недели были чистым раем. Я напрочь забыла о существовании этого человека (вру, конечно, но вспоминала и правда редко). А тут он заявляется весь такой веселый, яркий, шумный - любите меня, мол. И ведь я ничего не могу с собой поделать, просто смотрю на него и - все как в дешевых бульварных романах, как в тупых пабликах вконтакте - тону в этих гребанных глазах. Не могу отвести взгляд, как змея под гипнозом у заклинателя, а он просто играет на своей флейте, и я, зачарованная, двигаюсь в такт магической музыке и никак не могу освободиться. Я даже не могу пустить в ход весь свой яд, из меня сделали безобидного речного ужа. Что может быть унизительнее?
Это магия какая-то, но если он попросит меня о чем-то - я сделаю. Я сделаю, даже если не попросит, потому что мне до безумия хочется ему помочь. Что ты со мной делаешь, и знаешь ли, как оно все на самом деле? И что мне сделать, чтобы ты убрался из моей головы, и на этот раз навсегда, а не на пару долбанных лет?
Мотылек летит на свет, и пускай это будет последнее, что он увидит, - у него есть желание, и он его исполняет. Но самое смешное, что здесь нет никакого света. Это как отражение солнца от луны - сплошная фикция.